Война в нашем роду, как и у всех семей, оставила свои шрамы и предания. Расскажу так, как слышала от папы.



В село на Сумщине фашисты вошли не сразу, но быстро. И так же быстро мужики стали воевать: кто в армии, кто в партизанах, кто в полицаях, -это уж у кого какой характер. Леса там знатные, дела гремели тоже знатные. Партизанское соединение Ковпака, слышали? Это потом он Героем Советского Союза стал, но до Победы надо было еще дожить.

Мою бабушку расстреляли у вербы, сразу перед хатой. За то, что муж в партизанах. Она успела толкнуть детей в огород: не оглядывайтесь! И папа всю жизнь помнил, как его, малыша, хлестали картофельные ботвины, как бежали они с сестрой, бежали, еще не поняв, что стали сиротами. Их прятали соседи в погребе, потом другие соседи выдавали за своих. Почему их не забрали прадед с бабкой? Тайна. Папа так и не рассказал, а теперь уж некому.

Потом, он вспоминает, в село пришли наши. Сарафанное радио донесло, что жены нет, дети голодные скитаются. Дед попросил какую-то бездетную женщину пожить в доме, приглядеть за детьми. "Вернусь- женюсь, жить будем, а не вернусь- ты уж не бросай их, ладно?" Папа помнит, с какой гордостью он ехал с отцом на лошади. Пацаны пешком бежали за отрядом, а он на лошади. Было шее щекотно от усов, он так хохотался! На околице дедушка тормознул, поставил малыша на землю, поцеловал на прощанье, смахнул слезу. И это была их последняя встреча.

Мой дед был разведчиком. Когда разведгруппа не успела вернуться затемно, решили пересидеть день в сарайчике, что где-то на окраине. Донесли. Их окружили. Рассказывали местные, что они отстреливались до последнего и подорвали себя гранатой.

Когда кто-то принес черную весть, мачеха той же ночью собрала все-все вещи и ушла к себе. Особенно папе было жалко сахарный огрызок, который он прятал от сестры и тайком на него любовался как на свое сокровище. А еще была какая-то "карточка", которую он любил гладить перед сном. Эта тварь забрала даже детский замусоленный сахарок. И фото мамы порвала? "Карточки" больше не было нигде. И тканые половики свернула в трубочку, и белье все-все вынесла, до последнего рушничка.

Уже после этой истории на сцену выходят прадед с прабабкой. Почему не до? Но случилось как случилось. И дальше войну папа с сестрой жили уже с ними. А мама вспоминала, как после замужества умела обхватить свою тонкую талию, потому что "огород, корова была, ты маленькая и свекровь парализованная- и всё на мне". То есть отец забрал свою бабушку век доживать к себе. А деда когда не стало? Помнит его суровым, очень суровым. Все село боялось.

На Украине, когда молодожены шли по деревне, выходили все, приглашенные, не приглашенные. Люди стояли вдоль дороги и бросали под ноги зерно, конфеты, монетки с пожеланием счастья. Не знаю, есть ли сейчас такой обычай, но когда женился папа, высыпало все село. И вдруг на дорогу выбежала какая-то тетка, стала рыдать, в ногах валяться, и было стыдно за нее, неловко перед невестой. Это и была та самая мачеха. Она так и не вышла никогда замуж, так и дожила в скудном одиночестве.

Вторая моя бабушка- героиня романтической истории. Уже когда она была тещей и моей бабушкой, помню, на ее величавую стать всегда на улице оглядывались. А уж в молодости! В эту красавицу вдруг влюбился видный, но, увы, женатый мужик. У него было уже то ли двое, а то ли трое детей, но шибануло его мощно. Романа по понятным причинам не было, но глазами было сказано многое. Сталкиваясь на улице, оба алым маком краснели. В общем, била ее прабабка нещадно: "Чтоб и очи на него не смела подымать! Думать о нем не думай! Шестнадцать годов! А шо люды скажуть?"

Когда началась оккупация, он сам вызвался встать над селом старостой. С этим заданием его и оставило командование. Через него шли бумаги, приказы. Через него и понятно кому. Однажды курьер привез списки молодежи, кого назавтра должны угнать в Германию. В том списке была и моя бабушка Анна. И чтобы спасти девушку, староста пришел в ночи, тайком. Разбудил стуком в оконце и вызвал прабабушку. Поскольку женатых не угоняли,то было решено "записать в сельсовете" Аню и соседского паренька. Ночью, задним числом, были внесена регистрация. Писарю поставили бутылку самогона за молчание и корявую подпись.

Он еще много добрых дел успел сделать. А когда пришли освободители и созвали митинг, он стоял на трибуне. Волнуясь, мял кепку, говорил речь. Кто-то из толпы заорал истерично: "Полицай! Ты ж у них старостой працював, а тепэр шо тут робышь? Стрелять подлюку!"- и выстрелил. И убил.

Как там сегодня принято говорить? "Все не так однозначно". Вот так, неоднозначно и все рядом: героизм одних и гадство других.

Младший брат дяди Коли в 18 был мобилизован, а в 20 уже погиб где-то под Вильной. Сегодня это Вильнюс. Он был летчиком после летной школы-экстерна, летал на штурмовике. Остались его треугольнички с полевой почтой и где-то в Литве безвестный холмик со звездой.

А другой родственник дожил почти до 90, потому что "был дважды убит". С фронта 1944-го пришла похоронка, отвыли бабы. И на сороковину снова собрали помянуть. Ночи на Украине- глаз выколи! Какие там фонари, я вас умоляю. Поэтому когда в хату постучались, к окошку прильнула, вглядываясь, вдова. И в том небритом, худющем солдатике не узнала сослепу воскресшего мужа. Вы знаете, как лютуют и как радуются хохлы? Одинаково эмоционально, без краев. Такой ор подняли, что народ заново сбежался узнать, кто помер. И стали заново собирать на стол, праздновать возвращение из ташкентского госпиталя. "А як же ж це? Так мы же вот только шо тэбэ за упокой, лышенько! А може, и мiй возвернется вот так же?" Он подарил людям надежду на чудо. Хоть и пережил инфаркт через месяц, когда лично получил уже вторую похоронку- на самого себя. Выпороть бы того писаря, эх...

Никогда не вспоминал о войне, не рассказывал, приглашенным на пионерские утренники не ходил. Когда спрашивали- у него нещадно тряслись руки, курить уходил, горбясь и прихрамывая на ту ногу.

А вот муж бабушкиной сестры, дед Андрiй, был веселый балабол. И когда в брежневско-мемуарные времена за ним приехала черная "Волга" с просьбой выступить на пленуме, вспомнить однополчанина добрым словом, наш дед Андрей так же весело послал ребят нахуй. "Та нэ бачив я його на Малой Земли, не бачив. И нихто не бачив. Яки вiн с бису герой? Герои- це ти хлопцы, що там полегли, а цей ваш боров у штаби штаны протырав. И не буду я брехаты, не буду! Як я людям буду в глаза дывыться?" Строгие мужчины в одинаково-серых костюмах то ржали от его баек, то уговаривали, а то плюнули и отстали. В День Победы напивался дочерна, пел песни, но был мрачен.

Что-то войной та война навеяла. Расчувствовалась. Извините. Но как??? Как они могли такое забыть и перечеркнуть??? А сегодня моя подруга-киевлянка, русская девочка родом из Красноярска, кричит по скайпу: "Я, чтоб ты знала, тоже бандеровка. Не нравятся мне твои пророссийские настроения, не нравятся, так и знай" Она, русская. Мне. С такой биографией.


А у вас есть семейные предания?